Два часа спустя, подбросив своего новогопартнера Орхидею до ее квартиры, Раф вернулся к себе домой. Он сразу же прошел в кабинет, схватил телефон и набрал номер Хобарта Батта.

Хобарт немедленно ответил, его голос звучал озабоченно:

— Доброе утро, мистер Стоунбрейкер. Я понимаю, вы звоните, чтобы проверить, как продвигаются наши дела. К сожалению, я все еще не подобрал вам хорошую пару. Но можете быть уверены, я работаю над этим.

— Вы говорили, что через мультисервисный брачный перечень «Синергетические связи» имеют доступ к картотеке на каждого, кто в настоящее время зарегистрировался в Нью-Сиэтле.

— Да. Поверьте, мистер Стоунбрейкер, я просматривал МБП несколько раз. Я также полностью проверил файлы в наших офисах в Нью-Ванкуве и Нью-Портленде. К сожалению, должен вам сообщить…

— Вы слышали о брачном агентстве «Идеальные партнеры»?

— «Идеальные партнеры»? — Батт явно встревожился. — Да, их офис находится в Нью-Сиэтле. Но это очень маленькая контора, мистер Стоунбрейкер. Если вы думаете туда перейти, я должен предупредить, что, хотя они имеют доступ к МБП, им не хватает средств и глубокой экспертной оценки, которые есть у такого большого агентства, как наше.

— Послушайте, Батт…

— Учитывая ваш весьма экстраординарный парапсихологический портрет, думаю, что для работы с вами мы оснащены куда лучше.

Раф еле сдерживался:

— Я не говорю о передаче моей регистрации в «Идеальные партнеры». Просто хочу, чтобы вы проверили одну их клиентку, мисс Орхидею Адамс. Она регистрировалась в «Идеальных партнерах» чуть больше года назад.

— Ладно. В таком случае, я уверен, она была внесена в мультисервисный брачный перечень. Если вы думаете, что мы могли каким-то образом пропустить ее как потенциальную пару для вас, уверяю…

— У нее очень необычный парапсихологический портрет. Возможно, в «Партнерах» неправильно его определили, — Раф сделал многозначительную паузу. — Испытывая недостаток в средствах и такой экспертной оценке, как в больших фирмах, вроде «Синергетических связей», может быть, они просто испортили всю ее чертову регистрацию.

Хобарт подавил вздох:

— Я займусь этим, сэр.

— Конечно, займитесь, Батт. Или я задумаюсь о переводе моей регистрации в другое агентство.

Раф бросил трубку в гнездо, откинулся на спинку кресла и уставился на темный экран монитора. Его окутала тишина большого дома. Он решил самостоятельно поохотиться на жену и нашел ту, что хотел. Он не верил, что они с Орхидеей несовместимы. В «Идеальных партнерах» запороли ее регистрацию — это единственный возможный ответ. Тем временем, у него была куча других проблем. Он снова взял телефон и набрал номер офиса доктора Квентина Остина. Секретарша, судя по голосу, откровенно скучала. Он даже слышал, как время от времени она выдувала и лопала пузыри из жевательной резинки.

— Сожалею, но доктора Остина нет на месте. Если у вас экстренный случай, я могу порекомендовать вам другого психиатра-синергетика.

— Мне не нужна консультация, это деловой звонок.

Опять громко лопнула жвачка:

— По какому вопросу?

— Скажите доктору Остину, что это касается его недавних вложений.

Он повесил трубку прежде, чем секретарша успела еще что-нибудь спросить. Раф был убежден, что Квентин Остин очень скоро перезвонит, так как давным-давно обнаружил, что люди в большинстве своем всегда перезванивают, если дело касается денег.

Эта мысль напомнила ему, что пора заняться делами. Он потянулся, включил компьютер и принялся изучать обширный портфель акций «Синергетического фонда». В секторе технологий дела шли отлично, но пришло время избавиться от некоторых отдельных акций. Он ощущал грядущее изменение рынка. Падение будет незначительным, но он не хотел, чтобы оно его застигло врасплох.

Глава 10

В десять часов следующего вечера Орхидея позволила Рафу вывести ее на одну из многочисленных террас, окружавших дом Стоунбрейкеров. Она глубоко вдохнула наполненный ароматами воздух и отправила в рот слоеный пирожок с приправленным специями краб-стеровым мясом. Третий за последние десять минут.

Она обнаружила пирожки совсем недавно, проходя мимо стола, заставленного изысканными закусками. Вначале она волновалась, что пикантные крабовые кусочки в нее просто не влезут, но усилием воли ей удалось найти место.

Вообще Орхидея была удивлена тем, что прекрасно чувствовала себя на вечеринке по случаю дня рождения Альфреда Джи Стоунбрейкера. Это было очень похоже на приемы, на которые ее таскали родители еще в Нортвиле. Она ощущала за красивым фасадом те же самые едва уловимые закулисные интриги, политические махинации и напряженные семейные отношения.

Главное отличие состояло в том, что здесь почти никто не носил белого.

Комната со стеклянными стенами за ее спиной была заполнена элегантно одетыми мужчинами и женщинами, которые потягивали дорогое голубое шампанское, обсуждая светские сплетни, дела и открытия модных выставок. На заднем фоне тихо звучали мотивы вальса-танго. Ниже террасы искусно расположенные группы цветных фонариков превращали огромный сад в причудливо затененную волшебную страну.

Орхидея посмотрела на Рафа, тенью стоявшего возле нее. Она вынуждена была признать, что он выглядел невероятно сексуально в официальном черном вечернем костюме. Строгий стиль подчеркивал так присущую ему ауру приглушенной силы, как физической, так и парапсихической. Свет «студневого» фонаря отражался в его почти черных волосах и загадочно оттенял скулы. Его глаза пылали таинственной, небрежной настороженностью, выдававшей в нем глубину природы сталкера.

Он усмехнулся, увидев, как Орхидея поглощает пирожок.

— Хорошо проводишь время?

— Еда просто великолепна. И мне понравились твои родители. Немного напоминают моих собственных. Сразу видно, почему они оба ушли в мир науки. Не могу представить твоего отца, работающего в корпоративной среде.

— Мой отец — сильный математический талант. Говорят, с самого начала было очевидно, что он не рожден для управления «Стоунбрейкер шипинг». Именно поэтому дед стал давить на меня.

Орхидея кивнула. Она была представлена Саре и Глену Стоунбрейкерам почти сразу же по прибытии. Они были красивой парой, носившей мантию образованности и интеллекта с такой же бессознательной аристократической непринужденностью, как и ее родители. Мать и отец Рафа явно удивились, увидев Орхидею, но оставались вежливыми и очаровательными. В их глазах то и дело мелькала задумчивость и даже некоторое облегчение, но ни один из них не был настолько бестактен, чтобы допрашивать с пристрастием присланную агентством спутницу сына.

— Ты гораздо больше похож на деда, чем на отца, — отметила Орхидея.

— Я же говорил, в семье меня считают дикарем, — сказал Раф. — Во многих отношениях.

— Мне не нравится это слово.

— Дикарь? Почему? Всех остальных это не смущает. — Он поставил ногу на уступ террасы и наклонился вперед, опираясь локтем на согнутую ногу. — Оно не такое уж неверное. Мы с дедом во многом схожи, именно поэтому и не смогли вместе работать.

— Раф, вернись на землю. Ты не смог бы подчиняться никому, не говоря уже о твоем дедушке.

— Чертовски верно, — услышали они низкий, мрачный голос со стороны открытой двери позади Рафа. — Мальчик с самого начала, с самого первого дня, как появился на свет, был столь же неуправляемым, независимым и упрямым, как мул-вол. Всегда все делал по-своему.

— Привет, Ал, — Раф снял ногу с террасы и повернулся, чтобы посмотреть на деда. — Нравится вечеринка?

— Что тут может нравиться? — Альфред Джи подошел к ним. — Ко мне подходили уже три разных кандидата от партии «Нравственные ценности Основателей» с вопросом о взносах в их избирательную кампанию. Твоя бабка настаивает, что в полночь я должен с ней станцевать вальс-танго, а Селби ведет себя так, будто он уже директор «Стоунбрейкер шипинг».